Назв: И жили они... Авт: Яблонька Предупреждение: Всем нам надо потихоньку готовиться к тому, что приближается конец этой истории… Обоснуй все еще болеет.
Я села в метро, когда на улицах начали загораться фонари, а на востоке – звезды. В Чикаго за мельтешением рекламных неоновых вывесок, конечно, не было видно ни чистого неба, ни заката солнца. Но, выехав за основную городскую застройку, электричка понеслась по открытому пространству, и я не в первый раз за эти дни смогла с истинным наслаждением полюбоваться сиянием ночных светил. За сегодня я перевыполнила план по новым впечатлениям. Мало того, что удалось познакомиться с дальними родственниками Эдварда, которые развлекали меня все утро историей семьи Прайсов-Стенфильдов-Уорренов, так еще Алекс потащил меня в обеденный перерыв домой к своей бабушке, чтобы снять копии с личной переписки профессора Прайса с Ребеккой Стенфильд. Я, узнав, что сохранились письма создателя Эдварда, воспылала желанием сразу же выяснить, о чем там говорилось, но оказалось, что Алекс даже не читал их. - Старье всякое, - пожал он плечами, сидя рядом со мной в автобусе, который шел на окраину Чикаго, где находился дом миссис Уоррен. – Поди что какие-нибудь розовые сопли, типа «дорогая, извини, я полюбил здесь другую, не поминай лихом…» - А бабушка твоя их читала? – поинтересовалась я с недоумением: не ожидала, что библиотечный работник так отзовется об исторических документах. - Бабуля-то? Ну, не знаю, осмелилась ли она прикоснуться к своей святыне… - засмеялся парень. – Она просто благоговеет перед именем профессора Прайса и всем, что с ним связанно. Вполне вероятно, она устроила из коробки с письмами неприкосновенного идола… читать дальше Копии с писем мы сняли довольно быстро – их было всего около десяти, но я решила, что будет несправедливо читать их без Эдварда, поэтому собрала волю в кулак и убрала тонкую пачку бумаги в рюкзак. Искренне поблагодарив «родственника», я взяла у него номер телефона, сказав, что сброшу ему свой (чего, конечно, не стала делать), и мы по-братски распрощались на станции метро – я отправилась по магазинам, а парень – обратно в универ. Жаль было расставаться с Алексом, который оказался славным человеком не только внешне, но подвергать его опасности, рассказывая правду, я не собиралась: мало ли что, вдруг Ричардсона пробьет на более тщательное расследование единственного хранилища записей Прайса, и он опять нагрянет в библиотеку университета... И вот я сидела и смотрела на звезды, уставшая и более чем удовлетворенная результатами поездки. Не хотелось думать о проблемах, и я немного отрешилась от реальности и до своей остановки ехала, подремывая, склонив голову к оконному стеклу. Вагон мягко и успокаивающе потряхивало. Но, выйдя из электрички, я посмотрела в сторону озера и вдруг вспомнила сегодняшнее утро, книгу и поцелуй… и сонливость как рукой сняло. А сердце устроило концерт для ударных с оркестром: мне ведь сейчас придется Эдварду в глаза смотреть!..
Ватными ногами я двинулась навстречу неизведанному, надеясь, что по дороге что-нибудь придумаю, но в голову, как нарочно, лезли совсем не те мысли. Вдруг вспомнились слова Рика про месяц жизни под одной крышей со взрослым ребенком, запеленутые в скотч лезвия, разбитая чашка, бьющие по лицу и рукам ветки шиповника, страх перед военными, депрессия последних дней… и лицо Алекса, его мягкий бас, легкий характер и ненапряжная жизнерадостность… Голос Рика зазвучал, как будто возле уха: «Ты устанешь… и захочешь свободы… и любви человека твоего круга…» Нет! – заорала я внутри себя. – Уйди! Заткнись! В этот момент я ненавидела себя, Рика, Алекса и Эдварда, вместе взятых. Скорость приближения к месту назначения упала до нуля. Настроение стало совсем скверным. Я постояла, восстанавливая дыхание и успокаивая сердце и нервы, сглотнула комок слез в горле и взглянула на виднеющийся между деревьями дом. И замерла.
На улице было уже довольно темно, но свет не горел ни в одном окне. Воображение подсунуло мне картинку с бездыханным Эдвардом, лежащим у перегоревшей розетки. И я рванула к дому. Кое-как, не попадая ключом в замок, я открыла дверь и внеслась в гостиную, включая верхний свет, хотя обычно вечерами мы пользовались настольной лампой, чтобы не привлекать лишнего внимания… Эдварда не было ни в кресле, ни на полу, ни в кухне, ни в спальнях, ни в ванной комнате… Я пробежалась по всему дому, но безрезультатно. Неужели они нас и здесь достали?.. Только не это… Я вышла из дома, все еще надеясь, что пойму, что произошло…
А по дорожке, выложенной камнем, со стороны озера шел Эдвард. Только сейчас я заметила, что он начал отвыкать от своей скованной походки и двигался свободней, хоть и по-прежнему сутуло. Лезвия чуть звякали друг об друга. В сумерках резко выделялись светлая майка и брюки парня: еще пару недель назад мы нашли их в запасах хозяев нашего пристанища; они напоминали одежду Рика, которую я дала Эдварду у себя в квартире в первый день его появления в Колорадо-Спрингсе… Эдвард, глядя на меня, шаг за шагом приближался к входу в дом. И на каждый его шаг в мыслях мелькали уже другие картинки: тихие вечера с книжками в руках и редкими наивными вопросами, упрямый карий взгляд и человеческое тепло холодной стали на моей щеке, молитва в унисон с птицами в пронизанном светом храме, мерцание свечи на столе и силуэт Эдварда на фоне залитого дождем окна, и, наконец, улыбка одними глазами, трогательная и доверчивая…
Он подошел совсем близко и остановился. - Я же говорила, что вернусь, - сказала я. В сердце прояснилось: выбор был сделан. Эдвард смотрел тем же взглядом, что и утром: мягко и серьезно.
- Я знаю, - ответил он, и я больше не могла просто так стоять. Сделав шаг к Эдварду, я уткнулась носом в его плечо. Он дрогнул, пару секунд не шевелился, а потом медленно поднял руки и очень осторожно обнял меня, стараясь не задеть лезвиями. Мне было так необыкновенно спокойно и легко, что все волнения отошли куда-то на задворки сознания; я чувствовала, что рядом со мной именно тот человек, который должен быть со мной. И я не променяю его ни на каких успешных красавчиков с обычными руками. Потому что дело-то ведь не в руках…
- Эдвард… - шепнула я, когда почувствовала, что с озера потянуло холодным ветром. - Сэм? – произнес Эдвард, отводя руки. Я посмотрела на него, пытаясь отпечатать в памяти его лицо в ту минуту: спокойно-умиротворенное и светлое. Потом представила, что у меня в жизни еще будет время и насмотреться на него, и сказать много важных слов, а сейчас… - Пойдем, - я потянула его за руку к двери. – Во-первых, холодно, а во-вторых, у меня для тебя кое-что есть. Эдвард улыбнулся и последовал за мной.
В гостиной я сразу же щелкнула выключателем на стене, погружая дом в темноту, и, пройдя к дивану, на ощупь нашла шнур лампы. Комнату залил мягкий теплый свет. Эдвард сел рядом со мной; я достала из рюкзака бумаги...
***
«Дорогая моя Ребекка! Спасибо за твое письмо. Но знаешь, я сейчас несколько далек от склок профессоров университета и их споров на счет меня. Тот удачный экземпляр, что я привез из Чикаго, продолжает развиваться, и я ни о чем другом даже думать не могу… Если так пойдет дальше, то у меня будет готовый грудной младенец к зиме! Я бегаю по замку в диком восторге, каждые пять минут заглядывая в лабораторию. Конечно, малыш растет не сиюминутно, но мне кажется, что я замечаю, как у него уже развиваются конечности и внутренние органы! Если бы только видела!.. это прекрасно! С любовью, Стюарт».
«Ребекка! Эксперимент продвигается недостаточно удачно, поэтому я пока временно не смогу тебе писать. Ты требуешь от меня слишком многого, а наука не терпит суеты. Позже объясню, какие возникли проблемы, если тебе это, конечно, интересно, а пока извини. Не пиши мне, пока я не отвечу. У меня самого все в порядке, не волнуйся. Стюарт».
«Ребекка, мои опасения полностью не подтвердились, но все же действительно всё не так гладко, как хотелось бы. Эмбрион развивается в пределах нормы по всем параметрам, кроме одного… У малыша до сих пор не сформировались ладони, и я не понимаю, что это значит. На ногах ступни и пальцы есть, а на руках нет… Может быть, какой-то сбой… Но я не теряю надежды!»
«Дорогая Ребекка! Спасибо, что не забываешь! Да, у меня действительно получилось создать ребенка из клеток моего организма! Все разработки, что я тебе оставил, подтверждают возможность этого. А то, что у малыша нет ладоней – что ж, рождаются люди и с более серьезными уродствами. Ничего. Сейчас самое главное – поддерживать жизнеобеспечивающую сферу вокруг плода, а это становится делать все сложнее. Я помню, как погибали эмбрионы в первых экспериментах из-за недостаточного соответствия жидкости, в которой они находились, с естественной питательной средой младенцев. А в этой Тампе так сложно найти стоящие препараты… Но я обнаружил, что некоторые химические компоненты с успехом заменяются вытяжками из костей крупного рогатого скота, а также соком переработанных особым образом лекарственных и ядовитых растений. Это настоящий прорыв в науке! Стюарт Прайс».
«Ребекка, Надеюсь, ты никому не сообщала, что я провожу эксперимент? Пока не нужно этого делать. Я все время боюсь, что мне помешают довести дело до конца. Малыш все растет – несколько медленнее простого человеческого младенца... Кстати, не помню, писал ли я, что у меня будет мальчик! Сын… Я жду его появления на свет, как не ждал, пожалуй, ни один отец. Сейчас, когда состав жидкости вокруг плода, наконец, успешно подобран, у меня много свободного времени, и я занимаюсь садом, и изредка балуюсь всякими механическими штуками. Хочу изобрести полезные для производства машины. Кстати, я не писал тебе еще, что у меня есть идея открыть хлебную фабрику? В Тампе пекут просто ужасный хлеб».
«Ребекка, что значат твои слова о том, что ты беременна от меня?! Нет, я знаю их лексическое значение, но почему ты сообщаешь мне об этом только сейчас, накануне того, как мой собственный малыш должен родиться? Его появление на свет запланировано через месяц, и ты пишешь, что тебе рожать нужно примерно в то же время, так КАК же я могу приехать? Извини, но в данной ситуации я не могу бросить Эдварда… Я не писал, что решил назвать его Эдвардом, в честь моего отца? Сначала у меня была идея дать ему имя Адам, но я побоялся, что он повторит судьбу самого первого страдальца на Земле. Поэтому мальчик будет Эдвардом. Он уже значительно окреп. Я уже даже привык к виду безладонных ручек и размышляю о каких-нибудь толковых протезах. Но в этой дыре не найдешь ни пластмассы, ни каучука, и ни одной химического завода в округе. Надолго из дома я не отлучаюсь, а в городе меня не особо-то любят, поэтому мне даже послать некого, чтобы мне нашли хоть немного материала. Вокруг меня только железо и провода…»
«Ребекка, очень рад за тебя и за твоего сына. Хорошо, что с вами все в порядке. Эдвард пока еще не готов родиться (по моим подсчетам, до нужного срока еще несколько дней), но я уже переживаю. Я создал первого искусственно выведенного человека, с моими генами и с моей кровью в венах! Желаю тебе и Хьюго когда-нибудь испытать такую же радость!»
«Ребекка, Твоя преданность делает тебе честь, но – нет, я не хочу, чтобы ты переезжала ко мне. Я провожу величайший эксперимент в истории. Моему мальчику уже две недели, и это нормальный человеческий младенец, который плачет, когда голоден, и спит в три раза больше, чем бодрствует. Я покупаю молоко у фермерши на окраине Тампы, и, похоже, моему малышу оно нравится. Напиши мне, с какого периода мне стоит давать ему более твердую пищу. Стюарт».
«Ребекка, мне не нравится тон твоих последних писем. Такое впечатление, что ты хочешь разжалобить меня. Я знаю, что жить на плату лаборантки нелегко, но я вовсе не утверждаю, что так будет всегда. Тебе стоит оглянуться вокруг. Быть может, рядом с тобою есть достойный внимания молодой человек, который позаботится о тебе. Извини, моих накоплений хватит ненадолго, если я буду содержать еще и тебя. При всем уважении к тебе, Ребекка, я не могу этого сделать. У меня ребенок. Извини».
«Ребекка, это мое последнее письмо. Почтальон больше не желает подниматься ко мне на холм; из-за моих экспериментов и новых изобретений в городе пошла молва, что я сумасшедший. Я отправляю это письмо прямо с почты, ходить куда у меня нет времени. Ребенок отнимает много сил. Эдварду уже три месяца, и я стал замечать некоторые странности в его развитии, точнее, в физическом здоровье. С самого рождения он ничем не болеет. Это необычно для ребенка, родившегося в лабораторных условиях. Возможно, произошел сбой на генетическом уровне, а может быть, в питательной среде из-за замены компонентов образовались какие-то элементы, повысившие его иммунитет, - не знаю. Но, тем не менее, у меня растет крепкий здоровый малыш. Как только ему исполнится три года, я поставлю ему протезы. Слышал, что какой-то ненормальный хирург пытался однажды соединить нервные окончания человеческой руки с искусственным материалом. Хочу проверить его теорию. Тогда у моего мальчика будут хоть какие-то руки. А после совершеннолетия Эдварда, если к тому времени организм не отторгнет металл, найду альтернативное покрытие из приемлемых химических составов. Но это все в будущем. А пока… Не держи на меня обиды, Ребекка. И поцелуй от меня Хьюго. Прощай. Стюарт».
Я положила на колени письмо, и в комнате воцарилась тишина...
Во, как.... И хоть один фик этом сообществе обретёт законченную форму)))) Да, как вариант - очень даже ничего, но вопрос клонирования начисто стирает тот кадр из фильма, где Изобретатель прикладывает сердце к шинковальному автомату))
derevotakoe дада, именно))) НО это авторское видение, это право автора)))) Хотя для меня Эдька всегда останется одушевлённым живым механизмом)) Ключевое слово "ОДУШЕВЛЁННЫЙ".))
Рената Бедро , хех, вероятно, не померещились...))) Я просто как выложу эпизод, так у меня на черном фоне ошибки виднее становятся))) и я их в течении какого-то времени исправляю сижу в уже опубликованной записи, так что ты могла видеть первоначальный вариант))
derevotakoe Не у меня на тёмно-синем - оно именно глубокого тёмно-синего цвета - глаза наоборот в кучку, зато когда переношу в свой блог, там уже виднее...НА светлом))
Эгоистичная веселая сволочь. (с)К. // Все думают, что я - циничная прожженная стерва, а я - наивный трепетный идеалист. (с)Соломатина
Начать с того, что сам стиль писем - это капец мозгу. Переписка конца 19 века, тем более между мужчиной и женщиной так выглядеть не может. Тем более если женщина беременна. Даже если сделать скидку на то, что это ученый, все равно (а еще вспомним, как он доставал Эдварда учебником по этикету). Дальше. Ладно, хрен с ним, что состав почему-то подбирается только сейчас (предыдущих экспериментов не хватило? Тогда фигли он удивляется отклонениям в развитии?), я забью на то, какими методами он добивается стерильности "сферы" и "жидкости", учитывая, что медицина только-только освоила кипячение и разнообразные жидкости. Но про гены от точно ничего еще не знает, термин был введен, если не ошибыюсь, в 1904 году (или около того). Особо порадовало про пол ребенка - если он себя клонировал, он кого рассчитывал получить, девочку что ли? Насчет пластмасс и каучука врать не буду - я смотрела историю их получения и начала применения, но сейчас уже не вспомню. Хотя тоже имею некоторые подозрения. А вообще, почитайте "Франкенштейна", там как раз довольно подробно описан процесс сздания клона. И эпистолярный жанр представлен. Хотя действие романа и происходит гораздо раньше, но подчерпнуть кое-что полезное оттуда можно.
Хм... Стиль писем я списала на эпатажность профессора. Забьем на стерильность, я в дебри не полезла) а потом забьем и на состав, который поменялся, например, в связи с переездом в провинцию, где ничего толком не достанешь. Заодно забьем и на автора, которая писала максимально витиевато как ни фига в этом не соображающая) Термин "ген" действительно появился позже, но тут период в 10 лет, он не принципиален, так как это слово вполне могло использоваться в личной переписке разных ученых до официального ввода в терминологию. Обоснуй плачет, скрипит зубами, но терпит)
-
-
03.03.2011 в 03:11Да, как вариант - очень даже ничего, но вопрос клонирования начисто стирает тот кадр из фильма, где Изобретатель прикладывает сердце к шинковальному автомату))
-
-
03.03.2011 в 03:13-
-
03.03.2011 в 03:16-
-
03.03.2011 в 03:20Но от анахронизмов в письмах меня переколбасило. Обоснуй повесился еще на подлете.((
-
-
03.03.2011 в 03:22+Gabriel+ ) Напиши, пжлста, примеры, я туплю.
-
-
03.03.2011 в 03:27-
-
03.03.2011 в 03:30-
-
03.03.2011 в 03:33-
-
03.03.2011 в 03:40Дальше. Ладно, хрен с ним, что состав почему-то подбирается только сейчас (предыдущих экспериментов не хватило? Тогда фигли он удивляется отклонениям в развитии?), я забью на то, какими методами он добивается стерильности "сферы" и "жидкости", учитывая, что медицина только-только освоила кипячение и разнообразные жидкости. Но про гены от точно ничего еще не знает, термин был введен, если не ошибыюсь, в 1904 году (или около того). Особо порадовало про пол ребенка - если он себя клонировал, он кого рассчитывал получить, девочку что ли? Насчет пластмасс и каучука врать не буду - я смотрела историю их получения и начала применения, но сейчас уже не вспомню. Хотя тоже имею некоторые подозрения.
А вообще, почитайте "Франкенштейна", там как раз довольно подробно описан процесс сздания клона. И эпистолярный жанр представлен. Хотя действие романа и происходит гораздо раньше, но подчерпнуть кое-что полезное оттуда можно.
-
-
03.03.2011 в 03:52Забьем на стерильность, я в дебри не полезла) а потом забьем и на состав, который поменялся, например, в связи с переездом в провинцию, где ничего толком не достанешь.
Заодно забьем и на автора, которая писала максимально витиевато как ни фига в этом не соображающая
Термин "ген" действительно появился позже, но тут период в 10 лет, он не принципиален, так как это слово вполне могло использоваться в личной переписке разных ученых до официального ввода в терминологию.
Обоснуй плачет, скрипит зубами, но терпит)
-
-
03.03.2011 в 04:04-
-
03.03.2011 в 13:56